Олеся
Из всех путешествий, что были в моей жизни, пожалуй, самым странным, если не сказать дурацким, была поездка в городок Себеж. Прежде всего, я напрочь не помню, зачем мы туда ездили. Отвозили небольшую группку учеников нашей школы то ли на экскурсию, то ли на какую-то конференцию, то ли в лагерь на каникулы.
Запомнил я, в основном, дорогу - образ, традиционный для русской литературы. Блюли мы эту традицию то ли в плацкартных, то ли общих вагонах. А, припоминаю - туда мой близкий друг и коллега, учитель английского языка, вез пацанов - их всего-то было человек пять или шесть - в плацкартном вагоне, а мне достался билет в общем. До ночи я просидел в эрзац-купе у Игорька под посапывание молодой поросли, а отправившись, наконец, на собственную третью полку (кто жил ТАМ в 70-е, поймет, о чем я), с удивлением, обнаружил, что юноша, занимавший вторую полку, куда-то исчез с вещами. Я, конечно же, переместился туда и ночь провел по-королевски, а утром выяснилось, что парень ночевал в соседнем отсеке, потому что обитатели нашего отсека с пьяных глаз набили ему физиономию. Впрочем, там он поутру нашел себе друзей и всю оставшуюся дорогу, визжа от восторга, дулся с ними в карты.
Сам Себеж я почти не помню. Много лет спустя узнал, что до войны он был еврейским местечком, но в те годы это вряд ли во мне многое всколыхнуло бы.
А вот озеро помню. Безумно красивое, все оно мне казалось не Себежем, а Китежем - вот-вот распахнется и... сколько я ни бродил вокруг, сколько ни смотрел на него, так и не распахнулось.
Не помню, кому уже мы сдали детей с рук на руки, но назад мы с Игорем ехали вдвоем. На какой-то узловой станции выяснилось, что стоянка продлится около часа, и мы двинулись по пиву. В привокзальном шалмане разговорились с местными мужиками. Не помню уже, в каком контексте речь зашла об иностранных языках.
- И чо, по-германски шпрехаете? - был нам задан вопрос.
Прежде чем Игорь успел меня остановить, я начал живо излагать свои скудные знания немецкого языка. Наконец, бледный и мрачный Игорь все же одернул меня и показал на часы.
- Да-а, надо идти, - перешел я на русский. - Счастливо, ребята".
Когда мы направились к выходу, за спиной кто-то из наших недавних собеседников, чтобы не сказать "собутыльников", громко объявил:
- Ну чо, пошли латышей бить?
Он, конечно, употребил другой глагол вместо "бить", но читатель, обладающий богатым воображением, поднапрягшись, догадается, какой.
"Интересно, каких это латышей они собираются дубасить "? - подумал я.
- Латыши - это мы, - угадал мои мысли мой друг. - Здесь рядом граница с Латвией, там все знают немецкий. По знанию немецкого их местные и выявляют. Я свой паспорт принципиально показывать не буду, - мрачно заключил чистокровно русский Игорь.
- Я могу показать, но вряд ли это сильно поможет, - отозвался я.
- Эй, мужики! - раздался голос сзади. Мы обернулись. Их было шестеро. Все в состоянии полной боеготовности.
- Не, ну, правда, откуда вы?!
- Да из Москвы мы, из Москвы! - раздраженно отвечал Игорь. - И в Москву возвращаемся! Вон наш поезд стоит! И, повернувшись спиной к ораве ксенофобов, он решительно зашагал к платформе. Я потрусил за ним.
- Ну, бывайте... - донеслось нам в спину.
В вагоне, на сей раз плацкартном, нас ждал сюрприз. Места в соседних отсеках, равно, как и в нашем, за исключением моего и Игорька, оказались занятыми компанией каких-то ПТУ-шников
Едва войдя в свой вагон, мы услышали гитарный перебор, а затем:
Олеся, Олеся, Олеся!,
Так птицы кричат
В поднебесье.
Олеся, Олеся, Олеся.
Останься со мною, Олеся.
А потом была пьянка, разговоры, разборки. Мы лежали на своих верхних полках, тщетно пытаясь уснуть. Иногда нам это удавалось, но тут в наш сон врывалось: Олеся, Олеся, Олеся!
. И гитара, гитара, гитара. И так каждые полтора-два часа. На наши просьбы угомониться они ржали. Их было много, а нас двое. Наконец, часа в два ночи в последний раз прозвучал призыв :
"Останься со мною, Олеся,
Как сказка, как чудо, как песня.
И рабочая молодежь перестала курОЛЕСИть.
До семи утра. В семь "Олеся" подняла нас на ноги и теперь не отпускала уже вплоть до въезда в Москву.
Причем включительно. Потому что уже в Москве мы, ускоряя шаг, шагали по перрону, а "Олеся" гналась за нами, вырываясь из глоток наших так и не протрезвевших попутчиков.
***
Прошли годы. Уже находясь в Израиле, я узнал, что у Игорька случился инсульт. У автобусной остановки. Больше часа он пролежал на земле, а народ переступал через него, принимая его за пьяного. Самое удивительное, что он сумел оклематься. И даже трижды приезжал ко мне в Израиль, называя его своим вторым домом. Да и в Москве мы с ним виделись в каждый мой приезд.
Потом наш общий друг сообщил мне, что Игорька больше нет. Вообще-то я очень редко плачу, но тут...
"Благословен ты, Господь, Бог наш, Царь вселенной, Который даровал нам жизнь, и поддержал нас и дал нам дожить до этого времени! " - заканчиваю я праздничное благословение, после чего мы с женой омываем руки и начинаем наше празднество в сукке.
Если пройтись по кварталу, то там, то здесь, можно увидеть белые полотняные будочки - сукки. Квартал смешанный, но и многие нерелигиозные празднуют. К тому же сегодня еще и шабат, расслабляемся. Погоды стоят сказочные... Жара спала, а городок наш в нескольких километрах от моря и это тоже чувствуется.
А в коттедже напротив своя гулянка. Там врубили колонки и, оглушая временных обитателей суккот, в ночь несутся шедевры российской эстрады.
Обычно, когда в этом доме пиршество, мы не слышим - наши окна выходят на другую сторону. Однажды только я, гуляя с собакой, слышал, как хозяин дома орал, споря с гостями: "Что я вам, еврей что ли?" Только не спрашивайте, пожалуйста, как эти все попали в Израиль. Лучше меня знаете.
А сегодня вот приходится слушать - не уходить же из сукки!
И вдруг колонки затихают. Мы с женой счастливы - можно услышать собственные голоса!
Фиг вам! Вернее, нам! На смену музыкальным записям начинается хоровое пение. Нестройное. С преобладанием женских голосов:
Живёт в белорусском полесье
Кудесница леса - Олеся.
Считает года по кукушке,
Встречает меня на опушке
Припев:
Олеся, Олеся, Олеся!
Так птицы кричат,
Так птицы кричат,
Так птицы кричат...
Игорю удалось ускользнуть, а меня, похоже, все-таки догнали!
Добавить комментарий:
Читайте также
...Он снял костюм, отставил в сторону собаку. Подумал: встретимся в другой день, ничего страшного, завершу…
На фото — Александр Кумбарг.
февраль 2021
...Теперь двоечников в нью-йокрских школах попросту нет, потому что тот, кто не знает, чему равно 7 плюс 8, равнозначен тому, кто собирается поступать в Гарвард.
На фото - Юрий Магаршак.
февраль 2021
...не дожил он до столетия чуть меньше двух лет...
На фото — София Перлина.
февраль 2021
...Наследство делят. Всюду давка.
Там – нефть и газ, и антрацит…
Русь умерла. И только травка
Растёт среди могильных плит...
На фото — Валерий Румянцев.
январь 2021
...К автору многократно изданного учебника, одному из известнейших специалистов, доценту кафедры школьной гигиены претензии не предъявляются. Совсем нет! Комиссия приходит к мнению, что И.Л. Фрейдгейм слишком хороший специалист для занимаемой должности и в связи с этим должен быть уволен...
На фото - Лазарь Фрейдгейм.
январь 2021
ВЫБОР РЕДАКЦИИ
...с утра пораньше у свидетелей, а теперь уже обвиняемых, дома прошли обыски...
На фото — Елена Васильева.
февраль 2021
...они часто играли у нас в комнате. Гадёныш крал у моего сына игрушки. И теперь каждый раз, когда по телевизору его вижу, не могу поверить, что этот гадёныш управляет Россией...
На фото — Володя Путин.
февраль 2021
...Теперь двоечников в нью-йокрских школах попросту нет, потому что тот, кто не знает, чему равно 7 плюс 8, равнозначен тому, кто собирается поступать в Гарвард.
На фото - Юрий Магаршак.
февраль 2021
...Все члены семьи Ульяновых имели пожизненный титул дворян. Он сохранился и после покушенич на царя. Ленин не участвовал ни в одной революции в России. Сталин, во имя самоспасения, распорядился поместить в мавзолей тело двойника Ленина...
февраль 2021
ПОЛИТИКА
...я обвиняю Трампа в бездарных стратегии и тактике. За четыре года он выигрывал много сражений, но проиграл войну. Я обвиняю его в том, что он позволил неомарксистам захватить страну и развалить демократию...
На фото — Яков Фрейдин.
февраль 2021