ОТ КАЖДОГО ПО СПОСОБНОСТИ, КАЖДОМУ ПО ТРУДУ

В конце  прошлого столетия  Арон Моисеевич служил скромным торговым работником с нескромными  возможностями – заведовал складом строительных материалов. Он от природы обладал повышенным рыночным рефлексом и, получив доступ к золотой жиле советского дефицита, принялся её  усердно разрабатывать. Страна ещё в рынок не собиралась, это гораздо позже стало возможным безнаказанно разворовывать социалистическую  собственность  в промышленных масштабах,  а Арон Моисеевич  ещё тогда умудрился построить удивительно продвинутую схему, посредничая между государственной  структурой  и  потребителями вожделенного товара. Непосильным трудом  завсклада  нашелестел себе внушительное состояние. В СССР законопослушному гражданину хорошо жить было противопоказанно, поэтому обеспеченных людей народ  не любил, а его  благосостояние  обязательно привлекало внимание или бандитов, или правоохранительных органов, а чаще всего – тех и других, как случилось с Ароном Моисеевичам.

  Персонаж романа «Двенадцать стульев» гражданин Кислярский имел специальную допровскую корзину (ДОПР – дом предварительного заключения) на случай ареста. Сделана она была по особому заказу и была весьма универсальна. В развёрнутом виде представляла собой кровать, в полуразвёрнутом – столик, кроме того, заменяла шкаф – в ней были полочки, крючки и ящики.  Семья Арона Моисеевича  тоже имела подобную  корзину,  хотя она  не была столь универсальной,  но её предназначение  тоже было  связанно  с арестом. В корзинке хранись  семейные ценности, и каждый раз, когда возникала  угроза со стороны соответствующих  органов,  жена Арона Моисеевича  Фира, переправляла корзинку к дальней, но надёжной родственнице.
   В один не самый прекрасный день, когда  Арон Моисеевич  находился на работе, в его   квартире раздался телефонный звонок. Жена подняла трубку.

– Вы Фира? У Арончика  на работе шмон, - поспешно сообщал прокуренный голос с тревожной интонацией, -  его только что замели, готовитесь к визиту незваных гостей. 

  Обычно,  сразу же после ареста,  домой  к подозреваемому наведывались оперативники с обыском, а следом за ними являлись   судебные приставы  описывать   имущество  на предмет конфискации.  Сердце женщины  угрожающе затрепетало, она лихорадочно  упаковала  заветную корзинку, но…  осуществить привычный маршрут,  было не суждено, в подъезде её поджидали  двое свирепого вида мужчин. У  впавшей  в прострацию Фиры, они отобрали ценную ношу и скрылись.

   От расстройства у Арона Моисеевича  слегка поехала крыша, и он  заявил куда следует,  а когда осознал, что поступил неосмотрительно,  было уже поздно.

  В те годы в уголовном розыске трудились цепкие профессионалы, и грабителей  вскоре изловили. Въедливых оперативников затрясло от жадности, когда они составляли опись похищенного: ювелирные  украшения, золотые монеты,  столовое серебро, антикварные цацки,  облигации трёхпроцентного займа и, конечно, деньги. Изо всех щелей торчали уши неправедно нажитого добра, стоимость которого никаким боком не соответствовала жалкой зарплате потерпевшего. Как показывает практика, нередко  в подобных случаях у оперативников возникает  желание внушить клиенту, что с его стороны было бы благоразумней  поделиться частью своей прибыли  со скромными служащими правопорядка.  Для этого, параллельно со следствием о грабеже,  оперативниками была проведена тщательная  ревизия на складе  Арона Моисеевича,  и его хрупкий скелет болезненно захрустел в тесных объятиях недавних  благодетелей, после чего – потерпевший вмиг  превратился в подозреваемого. Тёртые калачи этой организации  продемонстрировали  своему клиенту  популярный в их кругах спектакль с участием «доброго» и «злого» следователя, а чтобы жертва яснее осмыслила эту драматургию, её отправили в мрачное помещение с решётками на окнах.  Арон Моисеевич находился в том благоприятном возрасте, когда легкомыслие его уже покинуло, а старческое слабоумие ещё не наступило, поэтому недели ему оказалось вполне достаточно, чтобы предложить оперативникам посильную материальную помощь за их кропотливый труд. В тот раз госпожа Фемида оказалась не только с повязкой на глазах, но и с лапшой на ушах.  Из её объятий ему удалось выскользнуть прилично ощипанным,  но получил возможность  вернуться  на свой трудовой пост.  Предстояло навёрстывать  упущенное с удвоенной энергией, чтобы  делиться прибылью  с  тружениками  отдела  по борьбе  с хищением социалистической собственности  (ОБХСС).